- Великий князь Константин Николаевич (1827–1892)
- Николай Карлович Краббе (1814-1876)
Одним из «звездных» (по крайней мере, с точки зрения грамотного администрирования) периодов существования Морского министерства можно считать двадцатилетний промежуток с 1853 по 1876 год, когда у руля оказались последовательно две более чем незаурядные личности. Великий князь Константин Николаевич, второй сын Николая I, был воспитанником знаменитого полярного исследователя графа Ф.П. Литке. Впервые он вышел в море в возрасте 5 лет, а в возрасте 13 лет во время очередного учебного плавания на фрегате «Аврора» уже участвовал в «перемене парусов, пушечных экзерцициях» и тому подобных практических занятиях. В его бытность управляющим Морским министерством было проведено немало практических реформ: уменьшены сроки службы и состав береговых команд, увеличено денежное содержание офицерам и введены пенсии отставникам. С 1860 года Великий князь Константин Николаевич председательствовал в Адмиралтейском совете, а должность морского министра занял Н. К. Краббе. Он оказался не просто достоин этой должности, но и во многом «переплюнул» своего августейшего предшественника. Например, если типичную для императорского русского флота проблему недостаточного финансирования масштабных проектов великий князь мог решить единолично (по одной из легенд, во время Крымской войны великий князь заказал Путилову флотилию канонерских лодок для защиты Кронштадта на свои личные двести тысяч рублей), Краббе приходилось изыскивать более хитроумные варианты финансирования.
Например, когда потребовались деньги на крупнокалиберные орудия для флота, он практически «вынул» их из карманов патриотично настроенных промышленников. Вот как описывает этот эпизод Николай Кедров («Стальная независимость»):
«Краббе решил испробовать последний способ...
— Разыщите-ка мне господина Путилова, — приказал он.
Отставной лейтенант флота Николай Иванович Путилов был уже тогда фигурой почти легендарной, и современник писал о нем так: «Необыкновенные административные способности, сильный живой ум и колоссальная эрудиция по всем отраслям знаний давно... выдвинули его в деле удовлетворения нужд отечественного флота, которому он служил сначала в офицерских погонах, а затем как энергичный предприниматель, организатор, техник, доброхотный жертвователь, публицист и просто как русский патриот...». Выслушав предложение Краббе, Путилов кивнул:
— Насколько я понимаю, вам нужны люди, готовые прямо сейчас выложить миллион рублей... Так?
Николай Карлович согласился, что — да, примерно так.
— И кого же вы мыслите такими людьми?
Краббе лукавить не стал:
— Первым — Обухова, вторым... вас!
Путилов покачал головой:
— Идея неплохая, но мы с Обуховым не наберем и половины потребной суммы... Здесь нужен действительно богатый человек, и к тому же готовый вложить капиталы в дело крайне рискованное... Но где ж я вам такого найду?
«И все же такой человек нашелся, — писал историк. — Это был петергофский купец, коммерции советник Сергей Григорьевич Кудрявцев, известный на флоте как дельный и безукоризненно честный подрядчик...»
Флот, об интересах коего Н.К. Краббе пекся и такими, можно сказать, робингудовскими методами, остался в выигрыше, несмотря на то, что для участников концессии все закончилось далеко не блестяще:
«В один из дней Путилов зашел в кабинет Краббе и сказал ему с горькой усмешкой:
— Поздравляю, Николай Карлович! Замысел ваш удался блестяще. Завод, учрежденный как частный, теперь фактически перешел к Морскому ведомству, Горный департамент над ним не властен, а флот уже получает отечественные стальные пушки... Всё прекрасно! С тем лишь дополнением, что Кудрявцев почти разорен, я тоже скоро пойду на паперть, а Павел Матвеевич вконец расстроил и так уже подорванное здоровье... Но, думаю, мы все же послужили Отечеству... как смогли».
Краббе стоял у истоков преобразования недавно пришедшего на смену парусному парового флота в более современный броненосный, занимался его переоборудованием, лично курируя создававшийся для нужд флота Обуховский завод – и понятно, что денег министерству хронически не хватало. Изыскивались разнообразные способы экономии имеющихся финансов – и, в частности, способы контроля за расходованием оных на разнообразные необходимые, но, как водится, не слишком контролируемые траты. Одной из таких обязательных, но располагающих к злоупотреблениям статей расхода были закупки продовольствия. Его можно было приобретать как на собственных складах, так и у сторонних поставщиков – и вот тут открывалось поле для интендантских махинаций. По всей видимости, приписываемую А. В. Суворову теорию касаемо того, что «любого интенданта через год службы можно смело вешать без суда и следствия», в Морском министерстве не только знали, но и разделяли.
И вот в 1867 году Коммерческим департаментом Морского министерства была сделана достаточно остроумная попытка усложнить возможные финансовые злоупотребления в этой области. Департамент выпустил собственные платежные документы, которые выдавались кораблям военно-морского флота для закупки продовольствия. Следует заметить, что сама практика оплаты закупок продовольствия по подобным «распискам» новшеством не была. Сохранились более ранние рукописные квитанции. Новшеством стало именно введение печатных квитанций установленного образца, единообразных и куда более сложных, к примеру, для любительской подделки, нежели рукописная расписка, пусть даже и с сургучной печатью.
- Рукописные билеты Коммерческого департамента Морского министерства 1860 года
Эти квитанции, различающиеся «продуктовым» и «количественным» номиналом, были своего рода векселями, по предъявлении которых поставщик получал право на оплату своих услуг из государственной казны. Всего существовало 49 позиций, которые покрывались подобными квитанциями. Приобрести на них можно было вино, уксус, горох, зелень, крупу, масло, мыло, мясо, сахар, соль, сухари, табак и чай в объемах 1, 5 или 10 ведер для жидкостей, 1 фунт и 1, 5, 10 и 100 пудов для сыпучих продуктов. Табачные и сахарные квитанции существовали двух видов (1 фунт и 1 пуд), «номинал» квитанции на уксус составлял 1 ведро, чай можно было приобрести в объеме от 1 золотника (русский золотник — 4,266 грамма) до 1 и 5 фунтов, а зелень измерялась в «порциях». Соответственно, квитанции, полагавшиеся поставщикам зелени, могли быть на 5, 25, 50, 250 или же 500 порций.
Принятый на флоте рацион практически полностью исчерпывался ассортиментом и номиналом перечисленных квитанций, устранив необходимость использования рукописных расписок поставщикам. В этом можно убедиться, выяснив, из чего состояло меню моряков русского императорского флота в 1860-х годах. Например, у Н. Манвелова («На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго», «Вече», 2014) читаем:
«Во внутреннем плавании в месяц на одного нижнего чина полагалось 14 фунтов мяса (какое именно должно было быть мясо — строго не регламентировалось), 18 фунтов крупы, 10 фунтов гороха, 45 фунтов сухарей, 6 фунтов масла, полтора фунта соли, 20 чарок (это не ошибка автора — именно чарок) квашеной капусты, 28 чарок водки, 4 1/6 уксуса, немного солода. Кроме того, в состав довольствия входил табак — полфунта (в заграничном плавании его выдавали только курящим).
Гораздо сложнее был расчет выдачи продовольствия в заграничных плаваниях. Начнем с того, что они делились на три категории — дальние (кругосветные), ближние (годичные плавания в Средиземном море, либо зимовки в иностранных портах) и временные посылки (например, переход из Черного моря на Дунай или в Константинополь, либо из Кронштадта во Францию).
При всех видах плавания на каждого матроса полагалось столько же, сколько и на моряков внутреннего плавания. Добавлялся стручковый перец (два золотника), 4 8/15 золотника чая и фунт 60 золотников сахарного песка.
При дальних и ближних плаваниях полагалось добавочное особое довольствие — 2,5 фунта говяжьего бульона, девять фунтов патоки, полбанки спрюсовой (спрюс — канадская (черная) ель. Из ее иголок варилось нечто вроде пива, считавшегося противоцинготным средством) эссенции и 56 золотников лимонного сока, либо 28 чарок виноградного вина».
- Квитанции Коммерческого Департамента Морского Министерства 1867 года
Не случайно на нумизматических торгах, где бы они ни происходили, подобные лоты неизменно пользуются интересом. Вот, скажем, отчет Андрея Барановского об апрельских публичных аукционах в Москве: «Из «бумаг» большой интерес среди покупателей вызвала подборка из 16 лотов Квитанций Коммерческого департамента Морского министерства 1866–1867 годов, которые все были куплены с минимальным превышением старта в 2 раза». Кажется, несмотря на то, что к выплате в казначейство эти листочки уже не предъявить, они по сей день являются превосходным вложением капитала. Пожалуй, даже лучшим, чем в те времена, когда за них можно было стребовать возмещение стоимости поставок — не будем забывать, что фунт мяса стоил в прямом смысле слова копейки, посему выплата современными деньгами за закупки, сделанные в 1867 году по тогдашним ценам, могла бы только рассмешить, но никак не обогатить. То ли дело – сохранившиеся квитанции…
Использованная литература:
Кац Л.З., Малышев В.П. Энциклопедия бумажных денежных знаков России. Том 1. Правительственные эмиссии (1769-1995гг.). СПб, 1998.
Коршунов Ю.Л. Генерал-адмиралы Российского императорского флота, Спб, 2003
Русский Биографический Словарь, электронная репринтная версия
Кедров Н., Стальная независимость, цит.
Манвелов Н. На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго, «Вече», 2014