Нестандартные и пробные монеты ссср 1927-1932 гг.

[admin]



ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 2. 2007. Вып. 3

Н.С. Моисеенко

НЕСТАНДАРТНЫЕ И ПРОБНЫЕ МОНЕТЫ СССР 1927-1932 гг.

К концу 1920-х годов в денежно-финансовой системе Советского государства назревал кризис. Стране стало катастрофически не хватать монетных металлов как для внутреннего денежного обращения, так и для заграничных платежей. Заграничные банки отказывались принимать новые золотые червонцы с советской символикой и подавляющая их часть, так и не поступив в обращение, осела в подвалах Народного комитета финансов (по традиции, как правило, отчеканенные золотые монеты, в отличие от слитков и весового золота, для изготовления новых изделий стараются не переплавлять). Но если эта проблема была отчасти решена выпуском золотых червонцев дореволюционного образца1, то задача насыщения внутреннего рынка полноценной монетой из драгоценного металла становилась почти невыполнимой (полновесную медную монету СССР, чеканившуюся до 1928 г., стали заменять более выгодной бронзовой уже в 1926 г.; к середине 1930-х медь в обращении уже практически не встречалась, хотя номинально сохраняла свои платежные свойства вплоть до распада СССР, за исключением 5-копеечных монет, утративших таковые при деноминации 1961 г.).

Вопреки устоявшемуся в советской нумизматической литературе мнению, что отказ от применения серебра в обращении был вызван стабилизацией денежного хозяйства2 или попытками повысить прибыль от монетной регалии3, из сохранившихся в архивах документов следует, что переход на монеты из малоценных металлов был обусловлен полным истощением внутрених ресурсов серебра в стране. Это было связано с тем, что значительная часть монетного серебра активно тезаврировалась всеми слоями населения (известны десятки4, если не сотни кладов содержащие советские серебряные монеты, обнаруженные как в городах, так и в сельской местности). Из рассекреченных документов Совета Народных Комиссаров (СНК) и Народного Комиссариата Финансов (НКФ) следует, что к маю 1929 г. запасов серебра на Ленинградском Монетном дворе (ЛМД) оставалось лишь на несколько месяцев5, а в конце декабря возникла ситуация, когда серебряной монетной ленты на заводе оставалось лишь на две недели работы6. Переплавка поступавшей в распоряжение Валютного управления НКФ из Госбанка, Мосторга и прочих учереждений (включая и ОГПУ) царской, иностранной и бракованной советской монеты, слитков серебра с Московского аффинажного завода, а также лома и кроховых сплавок драгметаллов не могла кардинальным образом изменить создавшееся положение. Неоднократно рассматривалась и осуществлялась доставка импортного серебра из Великобритании и Монголии7.

Единственным выходом из сложившейся ситуации могла быть чеканка монет из недрагоценных металлов. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в середине 1920-х годов выпуском мелких разменных монет номиналами от 1 до 5 коп. из алюминиевой бронзы и имеющих вес в три раза меньший, чем у употреблявшихся в обращении медных монет. Согласно отчетам ЛМД, последние полноценные советские серебряные рубли были в незначительном количестве отчеканены в 1927/28 хозяйственном году, полтинники перестали выпускать годом позже8.

О Н.С. Моисеенко, 2007

Одновременно с прекращением притока в обращение полновесной серебряной монеты, в 1928 г. советская валюта - червонцы - окончательно утрачивает свою конвертируемость (с 1926 г. ее было запрещено вывозить за пределы СССР, а с 1928 г. и ввозить). С сентября 1929 г. усиливается воздействие на экономику страны политики «военного коммунизма». Производится раскулачивание крестьянства, усиливаются политические репрессии, ликвидируется частное предпринимательство. Выпуск огромного количества не обеспеченных товарами бумажных денег приводит к инфляции и, как следствие, введению в том же году карточной системы распределения товаров в городах и оплату продовольственных поставок промышленными товарами в деревне. Все эти события приводят к резкому усилению тезаврации не только полновесной банковой, но и бил-лоновой разменной монеты. Происходит очередной (они уже были в начале 1920-х) разменный кризис9.

В сложившихся условиях Советское правительство, ранее опасавшееся возможных крестьянских волнений из-за появления в обращении монеты из недрагоценных металлов (учитывая вырабатывавшийся столетиями крестьянский менталитет и особенности деревенского денежного рынка), все же было вынуждено пойти на риск и заняться поисками выхода из сложившейся ситуации. Можно утверждать, что поиски решений относительно снижения себестоимости разменной монеты и высвобождения необходимых стране драгоценных или стратегически важных металлов велись в трех основных направлениях. Преимущественно рассматривались возможности изготовления медно-никелевых, керамических и железных монет.

Один из первых документов, касающихся данной проблемы, - проект Нарком-фина о выпуске в обращение никелевой монеты вместо серебряной - датируется маем

1929 г. Однако тогда он был отвергнут правительством и к нему вернулись лишь 6 марта

1930 г. Тогда, на совещании в Секретариате управления СНК СССР и СТО, состоявшемся 8 марта 1930 г., было предложено провести замену монетного металла к началу следующего операционного года (т. е. к 1 октября 1931 г.). Но сроки формирования отчетности (с 1921 по 1930-й год хозяйственный год начинался с 1 октября; с 1 октября по 31 декабря 1930 г. шел так называемый «особый», или «ударный», квартал 1930 г.; далее хозяйственный год стал совпадать с календарным и длился с 1 января по 31 декабря) и упомянутые выше экономические обстоятельства привели к тому, что работы по созданию советских никелевых монет были начаты незамедлительно. Часть вопросов, касающаяся чеканки пробных монет, уже освещалась в литературе10, но работа с дополнительными архивными материалами и реально существующими монетами позволила значительно расширить знания в этой области.

В середине июля 1930 г. начальником Валютного управления НКФ было отдано распоряжение «Цветметзолоту» (т. е. подчиненному ему 1-му Ленинградскому государственному Медеобрабатывающему заводу в Кольчугино) срочно выслать на Монетный двор 30 кг мельхиоровых лент двух сплавов: товарного мельхиора (20 % Ni, 80 % Си) и образцового мельхиора (16 % Ni, 16 % Zn, 68 % Си; в документах 1932 г. сплав этого состава именуется «нейзильбером» стандарта ОСТ 3.582) для проведения из них пробной чеканки монет11.

Первоначально для этого планировалось использовать штемпеля только серебряной разменной монеты, но руководство решило посмотреть, как будут выглядеть в новом металле и «банковые полтинники». Так как вовремя требуемые сплавы монетный двор не получил, на заводе было принято решение отчеканить необходимые экземпляры

из имевшихся в наличии мельхиора, никеля и «сплава меди с никелем», а по получении из «Цветметзолота» соответствующих металлов дополнительно изготовить аналогичные образцы и выслать их в Москву позже.

20 июля были изготовлены 92 пробные монеты: из никеля и мельхиора - по 10 штук в каждом металле номиналами в 50 (штемпелем 1927 г.), 20, 15 и 10 коп. (штемпелями 1930 года) утвержденного образца (всего - 80 штук), а также дюжина монет особого образца 1929 г. - 2 полтинника из никеля и по 5 десятикопеечников из никеля и сплава меди с никелем. В тот же день 74 монеты из этой партии были отправлены в Москву12, а остальные, вероятно, были оставлены на заводе (по одному из каждого сплава - пробных десятикопеечников 1929 г. и по две штуки мельхиоровых и никелевых серебряных монет союзного образца; всего 2+2x8=18 штук). К сожалению, судьба практически всех этих монет неизвестна. Рисунок никелевого гривенника образца 1929 г., находившегося в составе ленинградской (?) частной коллекции в начале 1960-х годов, был впервые опубликован известными исследователями советских монет в 1966 г.13 (в тексте ошибочно указавшими, что он изготовлен из нержавеющей стали), а фотография полтинника этого же года - только в 1991 г.14 Один из двух сохранившихся никелевых полтинников 1929 г. в начале 2005 г. находился в одной крупной санкт-петербургской коллекции, его диаметр составляет 28,8 мм, вес - около 11,5 грамм, гурт - рубчатый, металл не имеет ферромагнитных свойств; местонахождение хотя бы одного из гривенников автору неизвестно.

Несмотря на отсутствие документально подтвержденных сведений, можно уверенно предположить, что работы по поиску вариантов снижения себестоимости разменной монеты в последующий период не прекращались. В нумизматической литературе и в личном архиве автора имеются упоминания о медном десятикопеечнике 1929 г. (образца 1924 г.)15; пятнадцатикопеечниках 1929 г. как с пониженным (350 пробы, розоватого цвета16), так и с повышенным (950 пробы, вместо утвержденной 500-й17) содержанием серебра. В Мюнц-кабинете СПМД автор наблюдал никем не описанный ранее полтинник 1927 г. со стандартной гуртовой надписью, но отчеканенный в меди. Существование на СПМД маточников оборотной стороны полукопеечной монеты 1929 г. позволяет надеяться на находки в будущем металлических экземпляров этой монеты, а наличие штемпелей лицевой стороны пробного гривенника 1929 г. позволит, при необходимости, убедиться в подлинности предъявленных монет этого вида.

В работе С.П. Фортинского18 описан медный пятак 1930 г. (образца 1926 г.) с рубчатым гуртом. Два экземпляра обычных пятикопеечных монет из алюминиевой бронзы 1930 г. того же типа, но с гладким гуртом (собрание ГИМа, инв. № 93 325 и 97 159) автор склонен скорее отнести к разновидностям номинала этого года, как это обычно делается с монетами 1920-х годов с разной фактурой гурта, чем к технологическому браку Несмотря на несколько заниженный вес этих монет (4,79 и 4,92 г соответственно), учитывая их сохранность и тот факт, что ремедиум на пятаки составлял 0,1119 - 0,1520г на пятиграммовую монету, а также хорошее состояние гурта обоих экземпляров, считать их поддельными автор невправе.

***

Из документов ЦГА известно, что 5 апреля 1931 г. на Монетном дворе состоялось совместное заседание ответственных работников НКФ, ЛМД и партийного руководства, посвященное проведенным испытаниям пробной чеканки мельхиоровой монеты, а также возможности чеканки мельхиоровых пятикопеечников21. Диаметр мельхиорового пятикопеечника должен был быть равен диаметру бронзовой однокопеечной монеты. Несмотря

на то, что на совещании ЛМД было предложено разработать рисунок этой монеты в самое ближайшее время, пробные монеты данного номинала этих лет неизвестны. Известный в единственном экземпляре подобный пятикопеечник выполнен в алюминии и несет на себе дату «1937». Его лицевая сторона исполнена штемпелем однокопеечной монеты образца 1937 г. (применялся для чеканки вплоть до 1947 г.). Монета была найдена в обращении в Москве и впервые опубликована в 1993 г.22

Присутствовавшему на совещании зам. начальника сектора валюты и международных расчетов НКФ И.С. Моргунову были выданы изготовленные накануне образцы мельхиоровых монет (по 4 штуки каждого - монеты в 10, 15 и 20 коп. и «шесть черных кружков»). Эти первые советские медно-никелевые монеты были изготовлены из ленты, произведенной на Кольчугинском заводе, так как на самом ЛМД технической возможности для их выпуска пока не было23. К сожалению, ни их химический состав, ни даты на штемпелях, ни их дальнейшая судьба пока неизвестны.

Из подготовленной к совещанию справки следует, что при выбранном уже практически к производству монетном сплаве (80 % Си, 20 % N1) все еще не были решены вопросы о типоразмерах и рисунках разменных монет достоинством в 10, 15 и 20 коп. Рассматривался выпуск никелевой монеты или по старому образцу (1924 г.), или по варианту 1929 г. (на СПМД сохранились проекты таких монет «с трактором») или по новому образцу 1931 г. (с фигурой рабочего). В связи с тем, что на изготовление монет варианта 1929 г., как больших, чем другие варианты, по диаметру, толщине и весу, потребовалось бы значительное увеличение расходуемых металлов (для чеканки монет на сумму в 1 млн руб. было бы использовано меди на 6,2 т, а никеля - на 1,5 т больше), то к исполнению был принят вариант монет образца 1931 г.

5 мая 1931 г. дирекция ЛМД посылала в Москву в Наркомфин для утверждения десять проектов рисунков никелевых монет, а 4 июня отправила еще два. Вероятно, одним из отправленных проектов был проект 10-копеечной монеты 1931 г. с надписями номинала на языках семи республик, входящих тогда в состав СССР. Свинцовый оттиск ее оборотной стороны из коллекции академика Б.Е. Быховского был опубликован в 1955 г. в уже упомянутой работе С.П. Фортинского. Автором проекта этой монеты был главный медальер ЛМД А.Ф. Васютин-ский. Обычно от эскиза до изготовления штемпеля требовалось время от 1 до 2хА месяцев, поэтому первые экземпляры мельхиоровых разменных монет всех трех номиналов были отчеканены на Ленинградском монетном дворе 30 мая 1931 г., скорее всего, штемпелями старого образца. Такие монеты известны по описанию в нумизматической литературе.

К 23 июля 1931 г. была закончена работа над моделью новой 20-копеечной монеты, а гипсовый слепок с нее передан в секцию гальванопластики. 13 августа А.Ф. Васютинский сообщал руководству, что первые образцы 20-копеечников будут готовы к 15 августа, а 10- и 15-копеечников - к концу месяца24.26 августа первые десять экземпляров монет 20-копеечного достоинства, отчеканенные полированными (!) штемпелями, были препровождены в Москву в Хозинспекцию НКФ СССР. 12 сентября в Москву были отправлены только что отчеканенные двадцать штук 15 копеечников и два гривенника (так как при чеканке сломались штемпеля), остальные 18 десятикопеечных монет отослали 17 сентября. Произведенные в сентябре испытания новой монеты на потемнение дали удовлетворительные результаты. Попутно, в целях снижения количества брака, проводились эксперименты с толщиной используемой монетной ленты.

Когда в сентябре, хотя и с некоторыми трудностями, выпуск 10-копеечников был налажен, среди их массы появилась монета, которую можно считать разновидностью - часть

тиража гривенников была специально отчеканена без операции гурчения, для того чтобы снизить процент брака при чеканке из пленистой мельхиоровой ленты. Другим положительным моментом этой чеканки заводчики считали тот факт, что появление подобной монеты, используемой населением для оплаты разговоров в телефонных автоматах и в автоматах по продаже перроных билетов, не вызовет необходимости их перенастройки (толщина у серебряных гривенников равнялась 0,65 мм, аулент для никелевых монет-0,85. ..0,87 ± 0,04 мм, к тому же при гурчении монета становилась еще толще и более рельефные части рисунка, например правая рука рабочего, могли сильно выступать над монетным полем, что приводило к застреванию монеты)25. Но руководство Мондвора, не имея, по-видимому, на время начала чеканки новой монеты четких инструкций о виде гурта монет (первые ТУ на нее, еще не утвержденные, где упоминалось о рубчатом гурте датируются только 24 января 1932 г.), решило подстраховаться и уточнить этот момент у руководства. На что заместитель Нар-комфина СССР Манцев издал распоряжение от 14 декабря 1931 г. о том, что 10-копеечную монету надлежит изготавливать «по-старому (с гурчением)», а Управление связи предупредить о необходимости переналадки автоматов26.

Однако на протяжении не менее чем трех месяцев, с начала октября по середину декабря 1931 г. и, вероятно даже в начале 1932 г., на Мондворе чеканились неутвержден-ные негурченые гривенники. Только в служебной записке заведующего ОТК П. Латышева датированной 23 февраля 1932 г., говорится о «восстановленной по решению Технического Совещания операции гурчения». Согласно отчетам за указанный период было выпущено около 10-12 млн 10-копеечных монет при общем тираже гривенников за год более 122,5 млн штук. Поскольку на практике негурченые мельхиоровые гривенники 1931 г. автору не встречались, то можно предположить, что значительная часть их не попала в обращение и претерпела технологические изменения (была перегурчена или переплавлена). Тем не менее опубликованные документы позволяют предположить, что эти монеты еще могут быть обнаружены.

Из известных по упоминаниям в литературе и de visu нестандартных монет 1931 г. можно отметить экземпляры из меди номиналами в 2 и 3 копейки и гривенник, отчеканенный на кружке с явно выраженными ферромагнитными свойствами (вероятно, приобретенными за счет увеличения в составе сплава доли никеля). Как и в 1930 г., в 1931 г. выпускались 5-копеечники с гладким гуртом, относящиеся к «неузаконенным» разновидностям. В основном собрании ГИМ имеются экземпляры хорошей сохранности (Инв № 97157/КП 1 014 446-1 014 447) весом в 5,03 и 4,90 г соответственно. Никелевые же 20 коп. 1931 г. из этого же собрания, описанные С.П. Фортинским как разновидность, по внешнему виду, по мнению автора, представляют собой явный брак чеканки. 3-копеечники из мельхиора, 20-копеечники из бронзы и гривенник образца 1924 г., чеканенный на никелевом кружке, по либературным данным, относятся к технологическим бракам. К нему же, вероятно, следует отнести и монеты образца 1931 г. номиналами в 10, 15 и 20 коп., отчеканенные в серебре, о существовании которых имеются лишь устные сведения.

Сложившуюся ситуацию с «засекречиванием» перехода от серебряной к медно-нике-левой монете достаточно хорошо характеризует тот факт, что, начиная с середины ноября 1931 г., в отчетных документах монетного двора появилось «два» серебра: просто «серебром», или «беспробным серебром», стали называть мельхиоровую монету, а биллоновая стала именоваться «разменным серебром», причем достаточно быстро прилагательное стали опускать. Это вносит затруднения при попытках проследить движение металлов на складе и определения тиражей сохранившихся монет (биллоновые 10 и 15 коп.

чеканились и сводились до 15 сентября, а 20-копеечники - до 30 сентября 1931 г.; остатки сведенной биллоновой монеты находились на складе по крайней мере еще 16 апреля 1932 г., когда туда же поступала и мельхиоровая монета, серебряная же постепенно переплавлялась в слитки). К 1933 г. в документах монетного двора в качестве монетных металлов фигурируют уже только никель (до 1937 г. в документах писали «никкель», после - «мельхиор») и бронза. Для опубликования в газетах описания монет нового образца 17 февраля 1932 г. в Москву были отправлены два комплекта фотоснимков всех трех номиналов. В обращение

мельхиоровые монеты поступили в марте 1932 г.

***

Несмотря на то, что чеканка монет нового образца приносила от 200 до 1000% прибыли (например, общие затраты на изготовление бронзового 3-копеечника составляли чуть больше копейки, мельхиорового двугривенного - 1,89 копейки), руководство НКФ продолжало инициировать поиски состава сплавов металлов для «улучшения внешнего вида монет» и в то же время искало замену уже используемым металлам. Архивные документы свидетельствуют о том, что уже в 1932 г. (!) Правительство СССР считало необходимым проведение «дальнейших изысканий в целях нахождения подходящего сплава из недефицитного сырья для изготовления на год войны монеты, взамен обращающейся в мирное время»27.

Одной из причин для поиска мер по улучшению внешнего вида монет явилась жалоба Госбанка в НКФ от 17 февраля 1932 г. на большое количество присылаемых им с монетного двора дефектных кружков. Дефекты заключались как в непрочеканке части изображений, шероховатости, тусклости отдельных экземпляров, наличии заусениц и пр28. Указанные претензии были рассмотрены заведующим ОТК ЛМД П. Латышевым, который в своей служебной записке на имя помощника управляющего монетным двором по технической части предложил для более качественного «прочеканивания» монеты уменьшить рельеф рисунка, поддержал восстановление операции гурчения гривенников и высказал предложение для снижения тусклого и серого вида новой монеты добавлять в ее состав лишних 5 % никеля, учитывая практику других стран. Еще более радикальным, по его мнению, было бы использование в монетной чеканке чистого никеля29.

Через два дня, 25 февраля 1932 г., в Москву, в Сектор надзора за хозорганами НКФ СССР были отправлены 15 монет с увеличенным до 25 % содержанием никеля и 15 монет - с содержанием 30 % никеля (остальное - медь; обычные же монеты, как указывалось выше, содержали 20 % никеля). Хотя в документах это не указано, но логично предположить, что было отправлено по 5 монет каждого номинала (10, 15 и 20 коп.). Подтвердив получение этих монет, руководство НКФ, обсудив ситуацию с представителями Цветметобработки и Цветметсбыта, отвечающих за поставки металла, попросило рассчитать стоимость промышленного изготовления таких монет, а также возможность чеканки монет из «нейзильбера» (ОСТ 3.582), имеющего состав 68 % меди, 16 % никеля и 16 % цинка30. Получение этого сплава, вероятно, было уже хорошо освоено, в то время как налаживание производственных процессов по выпуску сплавов с увеличенным содержанием никеля задержало бы чеканку монет еще минимум на месяц. Предполагалось, что стоимость «нейзильбера» будет меньше стоимости применяемого мельхиора.

Экономические расчеты, проведенные на ЛМД, показали, что примерная стоимость 15-копеечной монеты (взятой как средняя между 10, 15 и 20 коп. по многим технологическим параметрам), изготовленной из 25 % сплава с учетом стоимости металла, была бы выше уже производимой монеты на 18,79 %, а из 30 % сплава - на 30,12 %

(обычная мельхиоровая 15-копеечная монета обходилась казне в 1,556314 коп.). Напротив, стоимость монеты из «нейзильбера» предположительно отличалась бы не намного31. Монеты из нейзильбера также в количестве 15 образцов были отправлены в Москву 15 марта32, но поскольку их производство не принесло бы государству дополнительной прибыли, они так и остались пробными, а не «пилотными» монетами. К сожалению, каким именно годом (1931 или 1932-м) были датированы упомянутые здесь 45 монет, из документов выяснить не удается.

С нетрадиционными попытками еще более удешевить производство монет связана страница в общей истории Ленинградского монетного двора и объединения «Росфар-фор» (в других документах - «Русфарфор»), Как известно, в 1920-1921 гг. в Германии, в период жесточайшего экономического кризиса, на Мейсенской фарфоровой мануфактуре из коричневой бетгеровской глины или белого бисквита выпускались фарфоровые деньги (нотгельды)33. Этот факт, несомненно, был известен инженерам обоих заводов.

Сохранилось начало переписки между ЛМД, «Росфарфором» и Наркомфином. Из него следует, что в феврале 1932 г. на ЛМД проводились эксперименты по проверке возможности изготавливать монету из керамической массы. Предложивший и сам проводивший ее товарищ Пирашков, старший экономист объединения «Росфарфор», никаких успехов тогда не добился. В Наркомфине не забыли о его опытах и продолжали переписку на данную тему с руководством завода. 11 ноября 1932 г. на совещании в «Росфарфоре» вопрос об изготовлении монеты из керамики был признан реальным и было принято решение ассигновать на лабораторную проработку вопроса в отношении рецептуры массы и технологического процесса сумму в 250 ООО руб. Предполагалось просить Монетный двор выделить для этого помещение и матричное оборудование, а также привлечь к изучению свойств «каменных масс» сотрудников не только «Росфарфора», но и Керамического института. На проработку вопроса отводилось шесть месяцев34. К сожалению, последнее письмо на данную тему, сохранившееся в архиве ЛМД, датируется 17 ноября. В нем говорится, что товарищ Пирашков до сих пор занимается «дополнительными проработками»35. Чем закончились эти опыты - узнать пока не удалось.

26 июня 1932 г. из НКФ на адрес Монетного двора было выслано 133 кг лент различных сплавов 5 сортов. Из них предполагалось изготовить образцы монет и с заключением о возможности работы с каждым сплавом (их химический состав был указан, но этих документов в деле не оказалось) срочно отправить обратно в Москву36. Указания были выполнены, и 14 июля 5 пакетов с монетами 20-копеечного достоинства, исполненными в разных сплавах в количестве 25 штук в каждом пакете, были высланы в НКФ в Сектор надзора за хозорганами на имя И.С. Моргунова37.

Поскольку многие чиновники НКФ хотели получить премию за рационализаторскую деятельность, часть из них пробовала себя на поприще проектов монетной чеканки. 8 сентября 1932 г. работниками Сектора кредитных учреждений на Монетный двор было послано предложение рассмотреть возможность чеканки монеты из хромированного железа и дать по этому предложению заключение. Мондвор на запросы не ответил, в связи с чем ему присылали письма с просьбой о немедленной присылке заключения еще, по крайней мере, дважды: 26 октября и 25 ноября38. Вероятно, под этим давлением руководство двора попросило завод «Красный выборжец» выслать им железные монетные ленты для необходимых экспериментов. Были затребованы ленты под монеты всех семи номиналов - от 1 коп. до 20, причем для монет номиналом в 10, 15 и 20 коп. были указаны ленты двух разных толщин39. Из отчеканенных монетных кружков 10-копеечного достоинства было отобрано

60 с изображением и 40 гладких. 18 ноября их отправили на завод им. Кулакова для производства опытов по хромированию40. Результаты опытов были отражены в протоколе «заседания комиссии по вопросу замены цветного металла для монеты от 22-го ноября 1932 года» и в сокращенном виде пересланы 5 декабря в Сектор кредитных учреждений НКФ41.

Практика показала, что хромированные монеты из кровельного железа, хотя и выглядят удовлетворительно, для длительного обращения не пригодны, так как завод им. Кулакова гарантировал срок службы покрытия не более 2-3 лет, что для металлической монеты очень мало. К тому же если слой хрома будет тонок, то получившийся его слой местами может быть пористым и плохо защищать железо от ржавения; если слой будет толстым - исчезнет четкость чеканки; наконец, если чеканить уже хромированную монету, это может привести к трещинам вытяжки или снизит стойкость штемпелей. В результате от данного способа решили отказаться.

Параллельно с этими исследованиями шло тестирование новых сплавов. Например, из Монетного двора в НКФ 3 декабря 1932 г. был отправлен ящик с пятнадцатью монетами 15-копеечного достоинства, изготовленными из лент кольчугинского завода42. По составу металл был близок к уже тестировавшемуся ранее нейзильберу и состоял из меди-67,00±1,25 %, цинка 19,0±1,0 и никеля 13,4±1,5 % (остальные примеси: железо, марганец и пр. составляли меньше 1 %).

Не менее интересны были и предложения других чиновников Наркомфина, предложивших, «исходя из перспектив снабжения цветметаллами и в целях их экономии», заменить используемые монетные металлы на еще менее ценные. В качестве такового предлагалось использовать железо, идущее на производство биметалла, выпускаемое заводом «Красный Выборжец». Директору «Красного Выборжца» товарищу Долбилкину предлагалось предоставить на Монетный двор ленты нужных типоразмеров для изготовления монет (от 2 до 20 коп.). Монеты надлежало изготовить к 26 ноября 1932 г. полностью, но без отбелки, так как предполагалось их в дальнейшем в тресте «Биметалл» обработать «гальванопластическим способом в медную и никелевую монету»43. Кроме монет предполагалось изготовить несколько гладких гурченых кружков, чтобы выяснить, можно ли будет чеканить на них монету после их обработки44.

5 декабря 1932 г. требуемые «25 отпечатанных кружков и по 10 кружков гурченых 7-ми различных достоинств монеты: 1, 2, 3, 5, 10, 15 и 20 коп. изготовленные из железа...» (всего - 245 кружков) были отправлены в НКФ45. Еще часть кружков из других металлов была направлена на завод им. Кулакова. В документах, датированных 8 декабря 1932 г., направленных в спецсекгор завода, содержится просьба «произвести хромирование пробной монеты из алюминиевой бронзы 20 коп. достоинства 20 шт. и из латуни 15 коп. достоинства 20 шт. и 20 коп. достоинства 10 шт., всего 50 кружков»46. Работы были проведены к нужному сроку - 10 декабря, когда в Ленинград собирался приехать замнаркома финансов. Немногочисленные документы, сохранившиеся в архиве Электромеханического завода им. Кулакова, подтверждают проведение хромирования монет 18 ноября и 9 декабря47.

Вероятнее всего, состоявшееся 11 декабря 1932 г. на ЛМД заседание48 «Комиссии по замене цветного металла для монеты другим металлом - недефицитным» было посвящено продолжению обсуждения упомянутой выше возможности получать покрытие на монетах с помощью гальванопластики. По результатам опытов, проведенных над монетой из кровельного железа, омедненной при помощи электролиза, ввиду ее плохого качества и полной потери вида, было решено от этого способа получения медной монеты отказаться. В качестве следующего сплава, который собирались подвергнуть опытам,

выбрали сплав железной германской монеты 1916 г. достоинством в 1 и 2 коп., выпущенной для оккупированных западных территорий России (99,6 % железа + незначительные добавки марганца, углерода, фосфора и серы).

Также было решено испробовать на предмет чеканки (достав «секретным путем») сталь марки «Серп и молот» - ЭНР-1. Вероятно, опасаясь, что с добычей этой стали могут возникнуть осложнения, на ЛМД решили приготовить сплав, похожий по химическому составу на ЭНР-1, но с большим составом хрома и с малым содержанием углерода, используя для этого кровельное железо, феррохром и алюминий. К сожалению, документов, свидетельствующих о том, удались ли все задуманные проекты у работников завода, обнаружить пока не удалось. В последнем документе, относящемся к теме пробных монет начала 1930-х годов, датированном 28 декабря 1932 г. и поступившим в секретную часть Мондвора 31 декабря, говорится о необходимости «в самом срочном порядке...изготовить из кровельного железа монетную ленту, длиной 2 метра (для 20 коп.)» и выслать в НКФ49. А по прилагаемому образцу (?) по распоряжению Наркома срочно изготовить образцы монет. О каких монетах шла речь - пока остается неизвестно.

К каким именно упомянутым выше проектам относятся немногочисленные нестандартные монеты, датированные 1932 г., выяснить чрезвычайно трудно. На день выхода статьи автору из литературы визуально известны: медный 3-копеечник образца 1926 г.; 3 и 10 копеек, отчеканенные из серовато-белого сплава; 15 копеек, отчеканенные в сплаве бледно-желтого цвета, на кружках из латуни и на кружках из бронзы (10 и 15 коп. - образца 1931 г.). И если 3-копеечник 1932 г., отчеканенный в медно-никелевом (мельхиоровом) сплаве, можно уверенно отнести к технологическому браку, так называемым «перепуткам по металлу», то бронзовый 20-копеечник этого же года может оказаться как технологическим браком, так и заготовкой для изготовления пробного хромированного экземпляра (или именно таким экземпляром, с которого со временем целиком сошел слой нанесенного хрома). В целом можно сказать, что точку в исследовании нестандартных монет СССР рубежа 1930-х годов будут ставить точные физико-химические исследования «подозрительных» экземпляров.

Несомненно, попытаться разобраться в таком сложном массиве материала, каким являются советские нестандартные монеты, одна из первостепенных задач советской, а значит, и русской нумизматики. Основанием тому служит тот факт, что на день выхода данной статьи не было издано ни достаточно объемных систематизированных каталогов подобных монет, ни исчерпывающих работ, посвященных истории их появления. Это привело к тому, что даже в самых крупнейших музеях страны, таких, как Государственный исторический музей в Москве и Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, не говоря о меньших собраниях, до сих пор значительная часть пробных монет СССР даже не отделена от массы монет стандартного чекана и, следовательно, постоянно подвергается риску быть, в лучшем случае, временно переведенной в «дублеты», а в худшем - «подаренной» в менее охраняемые коллекции провинциальных музеев, поступить в «обменный фонд» или подвергнуться списанию. Поэтому работы в области советской нумизматики могут и должны помочь сохранить для будущих поколений уникальные памятники отечественной истории.

'ЦГА. Ф. 1516 (Ленинградский Монетный двор Министерства Финансов СССР). Оп, 11. Д. 26. Л. 34; Смирнов М.И. Золотая чеканка 1923-1925 годов на Ленинградском монетном дворе // Нумизматический альманах. М., 2002. № 3-4 (22). С. 27.

2 Спасский И.Г. Русская монетная система. Л., 1962-е. Изд. 3. С. 212-213; Мец Н.Д. Наш рубль. М., 1960. С. 78-82.

3Глейзер ММ Начало чеканки советских никелевых монет // Девятая всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. СПб., 2001, С. 167-168.

4 Мельникова А. С.,Дядченко О. С. Монетные клады. М., 1994. С. 27-28.

5ЦГА. Ф. 1516. Оп. 10. Д. 46. JI. 8, 27, 129.; ГАРФ. Ф. 5446. ОН. 55. Д. 1988. Л. 15; Экономическая наука современной России. 2003. № 1. С. 144.

6 ЦГА. Ф, 1516. Оп. 10. Д. 46. Л. 5, 129.

'Там же. Д. 8,18, 27; Оп. И. Д. 82. Л. 5; Оп. 10. Д. 46. Л. 8, 27.

8 Там же. Д. 48. Л. 36.

»Там же. Оп. 10. Д. 46. Л. 29.

10См. напр.: Glezer MM On novodels and pattern strikes at the Leningrad Mint // J. Russian Numismatic soc. 1995 (autumn). № 58. P. 56-58; Глейзер MM О новоделах и пробной чеканке Ленинградского Монетного двора // Всемирный коллекционер. СПб., 1996. № 6 (7). С. 12. 11ЦГА, Ф. 1516. Оп. 10. Д. 46. Л. 30.

12 Там же. Л. 34.

13 Мошнягин Д.И., Дашевский Н.Я. Коллекционирование и исследование советских монет // Советский коллекционер. 1966. №4. С. 69.

"Загляни в свой кошелек//Миниатюра. Л., 1991. № 2 (май). С. 15.

15Kaim R. Russland Serie-Spezial. Bd I. Die Probe Münzen der UdSSR 1921-1983. Hagen, 1984. S. 22. 16Назаров В.А. Сводный каталог некоторых проектов, пробных и не выпущенных (а также отдельных предполагаемых) серий советских монет. Ростов-на-Дону, 1993. С. 17. "Федорин А.И. - устное сообщение автору.

18 Фортинский С.П. Описание советских монет за период с 1921 по 1952 год // Труды Гос. Исторического музея. Ч. 1. Вып. XXV. Нумизматический сборник. Ч. 1. М„ 1955. С. 157. "ЦГА. Ф. 1516. Оп. 10. Д. 46. Л. 116. 20Там же. Оп. 17. Д. 30. Л. 97.

21 Там же. Оп. 10. Д. 61. Л. 1.

22 Андреев Д. И., Петров Г. Г. О пробных монетах Советского периода. 1921-1961 // Миниатюра. СПб., 1993. №15 (июнь). С. И.

23 ЦГА. Ф. 1516. Оп. 10. Д. 61. Л. 1.

24 Там же. Л. 52.

25 Там же. Л. 77, 90, 104, 132.

26 Там же. Л. 149.

27Там же. Оп. 10. Д. 68. Л. 13. 28 Там же. Л. 11.

"Там же. Оп. 10. Д. 69. Л. 17-19. 30Там же. Д. 68. Л. 14.

31 Там же. Л. 15.

32 Там же. Л. 16.

33 Фенглер X., Гироу Г., Унгер В. Словарь нумизмата. М., 1993. Изд. 2. С. 340. 34ЦГА. Ф. 1516. Оп. 10. Д. 69. Л. 50.

35 Там же. Л. 52.

36 Там же. Л. 60. 3'Там же. Л. 59.

38 Там же. Л. 69.

39 Там же. Л. 53.

40 Там же. Л. 51.

41 Там же. Л. 74-75.

42Там же. Л. 73.

43 ЦГА. Д. 68. Л. 32.

44 Там же. Л. 34,

45Там же. Л. 33.

46 ЦГА. Д. 69. Л. 82.

47ЦГА. Ф. 2086 (Электромеханический завод им. Кулакова). Оп. 4. Д. 93. Л. 374,380 (187-с, 199-с), Фамилии заведующего секретной частью завода им. Кулакова (бывший «Гейслер и К°») и делопроизводителя на документах ЛМД и ЭМЗ совпадают. Интересно, что делопроизводитель З.П. Матвеева (Тарбина) работала в секретной части недолго, с 22 августа 1931 г, по 16 сентября 1933. В сопровождающей увольнение записке отмечалась ее недобросовестность, «из-за чего много секретных чертежей, находящихся в ее ведении, не хватает, не дисциплинирована, в работе медлительна, рассеяна, много любит говорить без дела, любопытна, любопытство иногда граничило со вскрытием исходящей [го] с/ч [секретной части] почты...» (ЦГА. Ф. 2086. Оп. 5. Личное дело).

«ЦГА. Ф. 1516. Оп. 10. Д. 69. Л. 83.

49 Там же. Л. 87.

Статья принята к печати 5 мая 2007 г.